Gedenkbuchprojekt

Кто был мой отец, для чего он жил, каковы были его моральные и этические принципы? Где была его колыбель и где закончился его путь? И какое место, какое положение он занимал в нашей жизни, особенно в моей жизни?

Леонард Липманн Пакула (все звали его Лео) родился в конце девятнадцатого века, 25 января 1890 года, в еврейской семье. Отец, Яков Исроэль, был раввином, купцом, обладателем лицензии на алкогольные напитки города Лодзь, где жило большое количество евреев. Мать звали Сара Мириам Юдит. Её девичья фамилия мне неизвестна. Леонард рос в семье вместе со своими братьями и сёстрами. Он изучал неписанные книги и учился сапожному мастерству. То было время гаскалы и движения- прочь из местечек.

Он был миролюбивым молодым человеком. В те времена евреев призывали в армию, на долгие годы. Но отец был человек дальновидящий и предлложил эмигрировать в Германию. Его брат Саломон поехал с ним, его сестра уже была в Германии. Всё это я знаю по рассказам отца. Приехали он и его брат в Пирмазенс, где они открыли небольшую обувную фабрику. Отец был очень трудолюбив – ремесленник, Саломон же занимался финансами. В то время отец женился на женщине из богатой семьи высшего общества. Он не особо распространялся на эту тему. Родилась моя сестра Гертруда, потом мой брат Яков Исроэль. Яков умер, виновной в том была, судя по всему, мать. Первый брак из-за этого распался. Гертруда осталась с отцом. Никаких контактов после этого не было.

Соломон переехал в Ахен и открыл здесь обувной магазин по адресу Büchel 5. С этого момента и начинается наша история.

Моя мать, урождённая Кеппельс, была вдовой голландца – господина Паумена, её первого мужа. Её мать, урождённая фон дер Мюльхайм, коренная ахенка.

Позднее я узнал от мамы, при каких обстоятельствах она вышла замуж за моего отца. Я не буду описывать это здесь, так как речь идёт о жизни моего любимого отца. Скажу лишь кратко, что Иоганн Паумен умер рано, мама овдовела ещё очень молодой женщиной, осталась одна с дочкой (в целях женской эмансипации следует написать сначала о даме) Кати, и сыновьями Вилли и Людвигом. Мама всегда была трудолюбивой женщиной, с ранних лет она помогала наполнить семейный бюджет. Она хорошо умела вести дела. Перед замужеством она работала у Леонарда Тица. Она продолжала руководить магазинами: обувным магазином и магазином антиквариата. Детей отдали в интернат.

У Соломона Пакулы всё время были проблемы с бухгалтерией. Моя мама была его коллегой по работе и помогала ему приводить бухучёт в порядок, так они и подружились. Когда он услышал, что мама хочет сдать в аренду свой обувной магазин на Augustinerbach 26, то речь зашла о его брате Лео. Тот тоже хотел переехать в Ахен и искал подходящее место для магазина. Отсюда и начинается одиссея Леонарда Липманна Пакулы через Ахен – Бельгию – Нидерланды – Бельгию – Мехелен – Освенцим.

Он арендовал магазин вдовы Агнес Анны Марии Паумен-Кеппельс, что положило начало их дружбы. И он, и она уже успели испытать тяготы судьбы. Они ходили вместе в театр и на концерты в синагоге. Они понравились друг другу, и вскоре дружба переросла в любовь. Много позже мать рассказала мне, что он был нежным, понимающим и всегда готовым помочь человеком. Их связь окрепла, и она приняла решение принять иудаизм, чем пошла против воли своих родителей и всей католической родни. Ахенская община относилась к либеральному течению иудаизма, поэтому согласилась совершить обряд перехода в еврейскую веру тайно, дабы оградить её семью от неприятностей.

Мои родители старались не появляться вместе на людях, в том числе и чтобы не нанести вред торговле в продуктовом магазине родителей моей матери на углу Judengasse и Annuntiatenbach. По той же причине, после консультации с дедом в Лодзе, религиозное венчание - хупа было проведено в Лондоне. Брачный договор – кетуба был объявлен недействительным.

В этом браке родились Марго и я - Яковле. В то время родители выкупили обувной магазин дядей Салли, Саломон и Шломо, вместе с ещё непогашенными векселями. Тётя Сара и дядя Саломон вернулись в Лодз. Дела шли превосходно, что послужило основанием для принятия решения о дальнейшем расширении магазина – строительстве ещё одного филиала на Rolandstraße. Шёл 1929 год, и осуществить намеченное можно было, лишь имея золотые рейсмарки.

Всё шло хорошо кроме отношений с семьёй матери и некоторыми соседями. У отца было доброе сердце, он старался хорошо заботиться о Кати, Вилли и Людвиге, ведь память об их отце всё ещё жила. Время от времени в семье возникали трения из-за наличия «трёх видов детей».

По пятницам он ходил в синагогу, где его уважали, так как он вёл переписки на теологические темы. Он был мечтателем, он был слишком добр, и считал, что и другие должны быть такими же. Но вот пришёл 1933 год. Однако уже в предшествующие годы можно было заметить перемены в отношении к евреям.

Бойкот евреев стал причиной закрытия обувного магазина на Büchel 5. Сумрачные личности выстроились в субботу перед магазином и не давали клиентам войти. Мать встала в дверном проёме и приглашала людей внутрь. Но её труды оказались, в конце концов, напрасными. Магазин был закрыт, хотя и продолжал некоторое время своё существование в подвале на Rolandstraße.

Это была большая потеря в финансовом плане. Отца не брали на работу, роли в семье поменялись. Мать искала работу, а отец занимался домашним хозяйством. Но всё это было только началом конца.

Мы не станем здесь подробно описывать издевательства, которым была подвергнута наша семья. Мама сохранила свою ясную голову, своё мужество и любовь к отцу. Семья всё больше и больше отдалялась от нас - от мамы и её еврея, от трёх маленьких еврейчиков. Они восхищались Адольфом, говорили, что вот он-то нам, наконец, покажет.

Постепенно притеснения становились всё сильнее и сильнее. Мы ограничимся датами. 1938 – Хрустальная ночь - ночь погромов: Отца и Труди лишили гражданства, их должны были выслать из в Польшу. Труди вернулась, но об этом я расскажу позже. Отец лежал в больнице. В то время он преподавал садоводства - учил старшеклассников быть будущими Галуцим для кибуцев в Палестине. Что же теперь? Бежать? В Америку он не хотел. Оставалась только Бельгия, как ему и посоветовал наш друг Дублон.

1939 – за 10.000 рейхсмарок контрабандисты переправили отца и Труди в Антверпен. Однако мать рискнула всем и перевезла их назад в Голландию (Херлен/Лимбург). Там они нелегально жили у одного сапожника. За свою работу они получили маленькую комнату, еду и один серебрянный гульден в неделю. Мы же втроём – мама, Марго и я – уехали в Шасбург. Отец переехал к нам, однако был выдан хозяйкой квартиры.

В конце 1939 года отца депортировали через Розендаль в Бельгию, несмотря на хлопоты бургомистра Лемпера. Мать поддерживала его, как могла – она работала на самых тяжёлых работах в поле, собирала картошку и фрукты, убиралась в чужих домах, по воскресеньям, даже в шаббат, работала одновременно на 3 работах. Почти весь свой жалкий заработок – пару гульденов – она переводила отцу в Антверпен.

Мы сами получали поддержку в размере шести гульденов в неделю. Так она помогала отцу и Труди, пока могла. От них мы получали письма и открытки. Труди никогда не писала много, до самой последней открытки. Какое-то время мы вообще не получали почту. Бельгийские официальные лица сообщили нам, что отца интернировали в Бильцен-Курниге, недалеко от Хассельта. Эту последнюю открытку мама была вынуждена сжечь. Но её содержание навсегда осталось в нашей памяти.

Он прощался, он должен был отметиться в пересыльном лагере Дуссарт в Мехелене. Это было в 1942 году. Потом – тишина.

Лишь после Второй Мировой Войны мы смогли провести расследование. Сначала мы ждали – дни, недели, месяцы, почти год. Когда же вернутся отец и Труди? Где они? На запрос в Красный Крест города Арользен нам ответили, что отец и Труди были почти одновременно депортированы в Освенцим и убиты, по прибытии поезда, в газовых камерах. Это известие сильно изменило нашу жизнь. Наш любимый отец, который за всю свою жизнь никому не сделал зла, всегда был добр, придерживался высокой морали и этики.

Шли годы, но грусть и пустота оставались. Воспоминания уплотнялись. Мы должны были идти дальше, начать новую жизнь. Все эти годы мама оставалась для нас – детей цитаделью спокойствия и защищённости.

Так и закончились мечты об отце. Ему не было суждено застать основание Мединат Хадаш Эрец Исраель (нового государства Израиль) живым.

Но я сам исполнил завет отца, посетить Землю Обетованную, Землю Отцов, в 1981 году. Такова была его просьба: «Ты должен поехать в Эрец Исраэль»

В 1983 году у меня хватило мужества прочитать в Освенциме кадиш для отца и Труди. Здесь они были убиты, вырваны из средины жизни. Что пережили они в те долгие 3 дня пути в неизвестность? Я пообещал себе, что не допущу забвения их имён, когда вошёл в ворота, над которыми висит щит с надписью «Труд освобождает».

Их имена, и все имена убиенных Кехила Еходим (Еврейской Общины) должны жить дальше. Мы выгравировали эти имена в новой синагоге – они приобщатся к Кехила Хадаш (Новой Общине) города Ахен.

Много лет папа был с нами вместе. Что касается меня самого, то это были годы с момента моего рождения и до того, как мне исполнилось 9 – 10 лет. Но то были и очень насыщенные годы – совместная жизнь, быть всем вместе, тепло и доброта, исходящие от него. Чувство безопасности и защиты, моя маленькая ладошка в его большой ладони. Вопросы, на которые он давал ответы.

Всё написанное – это лишь краткий очерк о человеке, жившего своей семьёй, любившего её больше всего на свете. Простом человеке, не купающемся в лучах славы. Но человеке, уважаемом своим окружением, придерживающемся своей веры, которая имела в его жизни большое значение, и которую он передал нам: Возлюби ближнего своего как самого себя.

Конец краткого рассказа о нашем отце Леонарде Липманне Пакуле.

→ Эрих Матэс

Лина Левано ←